Как говорится, некоторые вещи созданы для того, чтобы быть, и, конечно, иногда так выглядит Колин Стетсон, чьи записи, не говоря уже о студийных и живых совместных работах - с Лу Ридом, LCD Soundsystem, The National, Chemical Brothers, Bon Iver и Биллом Ласвеллом - оказались столь же плодовитыми, сколь и достойными похвалы. Есть история о том, как, хотя он начал играть на альт-саксофоне в девять лет, его официальное обучение началось только в 15, когда он быстро освоил хитрое искусство кругового дыхания за один день. Есть и другая история о том, как однажды, еще до начала урока, он ошеломил Дональда Синту, своего знаменитого профессора Мичиганского университета, разминочной техникой, настолько поразительной, что учитель просто ушел, а через неделю вернулся с облегчением и заявил: "Видите, я тоже так могу!" А еще он работал с Томом Уэйтсом. "Я буквально переехал в Сан-Франциско, - вспоминает Стетсон с неменьшим изумлением, - потому что хотел быть поближе к месту его работы в надежде, что смогу с ним пересечься". Через полтора года он неожиданно позвонил мне".
Как бы ни звучала старая поговорка, все это не заслуженно. С начала XXI века Стетсон приобрел заслуженную репутацию исключительного музыканта, его преданность своему ремеслу непревзойденна, его стремление к инновациям неоспоримо. Известный своими напористыми, мощными выступлениями на саксофоне - в основном басовом и альтовом, а также сопрано, теноре и баритоне - он много лет занимался борьбой, спортом, "безумный физический экстрим" которого он приписывает своему стилю, наряду с любовью к таким группам, как Pixies и Fugazi. Однако в любом музыкальном контексте он чувствует себя как дома, играя на кларнете, флейте, валторне и корнете. Можно даже сказать, что он работает в своей собственной области.
Это то, к чему относятся такие альбомы, как New History Warfare Vols. 1-3 (2007, 2011, 2013) и вышедший в 2017 году All This I Do for Glory убедительно свидетельствуют об этом, не говоря уже о его поразительном - и разнообразном - вкладе в создание партитур для фильмов, телевидения и игр. Среди них - недавние фильмы 2018 года Hereditary и Red Dead Redemption 2, 2021 года Among The Stars, 2022 года Техасская резня бензопилой и The Menu, хотя любимыми, по его признанию, являются фильмы 2020 года Barkskins и 2021 года Mayday. "Я активно избегаю понятий категории и жанра в своей жизни и аппетитах, и уж точно в своей музыке", - говорит Стетсон. "Они по определению противоречат творчеству и свободе и загоняют слушателя и музыканта в рамки некоего предначертанного автоматизма, которого я предпочитаю избегать."
Поэтому натура Стетсона определенно, вызывающе одинока, и его догматическая сосредоточенность всегда заметна в его работе, а его взвивающиеся, кружащие и парящие мотивы демонстрируют столько же чувствительности, сколько и силы. Даже сам корпус его инструмента - не говоря уже о его собственном теле - служит источником жизненно важных звуков, которые не поддаются воображению, не в последнюю очередь в All This I Do For Glory, Among The Stars и Mayday, где его саксофон часто принимают за электронные инструменты. Такая непоколебимая решимость распространяется и на его повседневную рутину. "По утрам я обычно слушаю одну и ту же музыку", - рассказывает он. Исторически это Бах, в основном Гленн Гульд, в основном "Гольдберг-вариации", в основном запись 81-го года. По субботам, как правило, звучит ирландская или скандинавская народная музыка, а по воскресеньям я слушаю записи Soul Stirrers SAR years или сборник Goodbye Babylon довоенной госпел-музыки. Не знаю... Мне просто нравятся ритуалы."
Особый подход Стетсона, имеющий решающее значение для сцены, вырабатывался по мере того, как он в течение десяти лет выступлений кодифицировал разработанные им правила, пока к 2007 году, когда он впервые начал серьезно записываться, он не решил придерживаться их в студии. "Если выступления должны быть полностью акустическими, - объясняет он, - без использования FX, петель или дополнительных записей, то и альбом должен быть таким же. Только я, инструмент и момент". Зритель на живом выступлении видит исполнителя, физически ощущает звук, и все это зрелище передает ему свои ощущения. Я стремился запечатлеть запись таким образом, чтобы воссоздать стереополе, создать своего рода "сюрреалистическое" представление о пространстве, но не путем воздействия или добавления неестественных или чужеродных элементов, а просто взяв то, что было в пространстве и времени того процесса записи, и слегка переосмыслив, где в пространстве оно находится".
Очевидно, Стетсон не всегда представлял, что станет музыкантом. Он родился в 1975 году и вырос в Энн-Арборе, где начал рисовать в возрасте двух лет, и родители развивали его талант на протяжении всего детства. "До 15 или 16 лет, - признается он, - я думал, что буду делать карьеру в искусстве, в кино, скорее всего, занимаясь созданием тварей и практических эффектов в Голливуде для научно-фантастических и фэнтезийных фильмов, которые я любил. Музыка, безусловно, изменила эту траекторию". Переоценке способствовали и его родители, которые организовали уроки музыки, когда ему было около десяти лет. "Моя мать была полна решимости убедиться, что мы с братьями и сестрами используем любую возможность для обучения, и они с отцом посвятили все свои ограниченные ресурсы нам и нашему воспитанию". Они, конечно, не тратили так много на пластинки: Стетсон вырос в основном на "множестве Хендрикса, Beatles, Jethro Tull и одном альбоме Queen, The Game. В те ранние годы я был очень сильно воспитан на классическом роке."
Несмотря на это, он принадлежит к первому поколению MTV, и его последующее яростное поглощение поп-видео - он признается, что соло в песне Men At Work "Who Can It Be" впервые вдохновило его взять в руки саксофон - привело к пожизненному увлечению металлом, которое стало пропуском к еще более инновационным стилям. "Всегда были Led Zeppelin и вездесущий Джими Хендрикс, - продолжает он, - и я попал в группу Mr Bungle благодаря этой ассоциации с металлом и роком, которая, в свою очередь, заставила меня слушать Джона Зорна, а затем побудила меня познакомиться с такими музыкантами, как Фред Фрит, Билл Ласвелл, Билл Фриселл, Марк Рибот, и такими легендами, как Орнетт, Роско Митчелл, Дьюи Редман и Альберт Эйлер. Все это было примерно к 15 годам. Саксофон всегда был тем инструментом, к которому я испытывал настоящую привязанность. Форма, звук, физическая форма, многогранность и динамические возможности - все это заставляло меня искать, учиться и стремиться к нему на протяжении десятилетий."
При таком стремлении неудивительно, что он получил стипендию в музыкальной школе Мичиганского университета, где развил свой идиосинкратический стиль, экспериментируя с мульти/полифоникой, вокалом, работой клапанов и ударными звуками своего инструмента. "Я играл много свободной импровизации, всегда поражаясь широте звуковых возможностей, и поэтому жаждал учиться и впитывать технику", - вспоминает он. "Летом 19-го года я провел немало времени, занимаясь музыкальными погружениями в мескалин, и тогда же начал оттачивать свои самые ранние концепции соло на саксофоне. Пара этих первых паттернов в итоге попала на New History Warfare Vol. 1."
В университете он начал регулярно играть с Transmission (позже Transmission Trio), "ища, достигая и исследуя инструмент", а после окончания университета отправился в Сан-Франциско, а шесть лет спустя - в Бруклин. Вкладывались в записи других артистов, не в последнюю очередь Тома Уэйтса - "От него я узнал о ценности настоящего момента и наших первоначальных, честных реакций, - говорит Стетсон, - и о том, что в своей основе то, что мы делаем, - это рассказ", - и он также делал свои собственные небольшие записи. Однако только в 2007 году вышел его прорывной альбом New History Warfare Vol. 1, и это совпало с его приглашением в Arcade Fire, с которыми он играл до 2010 года. В том же году он переехал в Монреаль к своей будущей (но теперь уже бывшей) жене, Саре Нойфельд, с которой в 2015 году записал альбом Never Were The Way She Was, а в следующем году выпустил Sorrow, необыкновенную переделку легендарной Symphony of Sorrow Горецкого, позже исполненную в родном городе композитора - Катовице.
В промежутке он завершил трилогию Новоисторические войны, виртуозную иллюстрацию "построения мира", как он это называет, что является критическим для большей части его сольного творчества. "Я начал писать в голове некое последовательное повествование - думаю, оно больше всего похоже на графический роман, - так что повествование, образы, темы и т. д. определяют форму и структуру отдельных песен, целых альбомов и более крупной трилогии. Я связываю все эти работы - сольные альбомы и некоторые мои совместные работы - в контексте более широкого повествования и этики. При этом не обязательно, чтобы кто-то знал, что это за истории. Я думаю об этом как о чем-то, что помогает мне создать наиболее ясный и полностью реализованный мир в музыке".
"Альбом 2017 года All This I Do for Glory укрепил его репутацию, получив несколько номинаций в списках критиков на звание "Альбом года", но если поклонникам пришлось ждать обещанного продолжения - хотя он подтверждает, что оно уже в пути, - то это во многом связано с массой работ по созданию сценариев, которые он привлек за последнее десятилетие. "Я люблю головоломки, связанные с созданием партитуры, - говорит он, - взламывать определенные коды, чтобы понять, что нужно каждой истории, и как лучше всего соединить это вместе, чтобы это было новаторски, эффективно и захватывающе". И все это время он продолжает укреплять свою завидную репутацию в области живых выступлений, которые сочетают его интенсивное техническое мастерство с захватывающими и эмоциональными навыками написания песен. "Я всегда буду заставлять себя физически работать, создавая эту музыку", - добавляет он. "Есть что-то в энергичном состоянии, когда мы находимся на пределе наших возможностей, маневрируя через край, что я нахожу не только катарсическим и чрезвычайно приятным, но и придающим музыке качество, которое невозможно полностью измерить".
И все же, если его поразительное физическое взаимодействие с инструментами помогает провоцировать заголовки и привлекать аудиторию, Стетсон остается преданным прежде всего своему искусству. "Я всегда хотел отказаться от всего этого "гик-шоу", - говорит он, - и просто играть в полной темноте. Быть там, присутствовать с музыкой, с аудиторией. Для меня это все еще своего рода мечта - не понимать и переживать музыку через призму ее физического воплощения, а просто чувствовать ее честным, чувственным и непосредственным образом". Впрочем, ему не стоит беспокоиться. Некоторые вещи, в конце концов, должны быть такими, и каждый, кто слышал музыку Стетсона, подтвердит, что нет другого способа испытать ее, кроме как честно, чувственно и немедленно. Как однажды заметила выдающаяся телеведущая Мэри Энн Хоббс, "он - артист, который может изменить ваше представление о музыке".
